Юрий Дудь встретился с Паулу Барбозой – агентом, который учился в СССР, а потом вел дела Марата Измайлова, Алексея Смертина и других видных русских футболистов.
Паолу Барбоза встречает меня у отеля на очаровательной табуретке – черном двухместном Smart’е. Я почему-то вспоминаю, как один русский агент показывал мне на территории стадиона «Локомотив», как дрифтует его новая BMW X6 (было довольно стремно). Впрочем, это Португалия – и понтов, и денег здесь значительно меньше, чем в России.
– Когда я готовился к интервью, мне рассказывали, что вы ездите на Rolls Royce.
– Не я. Несколько лет назад я собирался подарить отцу на день рождения предмет искусства – картину, например. Сказал ему о своих планах, а он человек со своеобразным чувством юмора. «Единственное искусство, которое мне интересно, – это Rolls Royce, – сказал он. – В моей деревне его ни у кого никогда не было». Я решил прислушаться – на день рождения он получил Rolls Royce Corniche Coupe 1970 года. Мне же вполне хватает Smart – в городе, где постоянно надо искать место для парковки, это очень удобно.
* * *
– Высшее образование вы получали в СССР. Как это получилось?
– Это был 1977 год, я получил стипендиат, у меня появилась возможность учиться в России. Я никому не говорил об этом дома, просто взял и уехал. В конце 70-х Европа воспринимала Россию как загадочный мир. Но мне очень хотелось увидеть, что она собой представляет на самом деле. Возможно, вам это будет удивительно слышать, но я не разочаровался. С точки зрения литературы жизнь в России тогда была очень бурной. Много студентов, много образованных людей, много дискуссий.
Да, мои русские друзья говорили со мной осторожно. Не всегда было легко встречаться с ними у них дома, были некие предрассудки. В России все думали, что я агент ЦРУ, на западе – что я агент КГБ. Тоталитаризм был всеобщим.
Я много путешествовал, я был везде: в Грузии, Армении, Чечне, Афганистане, Китае. Я был частью совершенно другого мира, мало у кого в Европе появляется такая возможность. Да и вообще весь мир был со мной: у меня были друзья из Вьетнама и Конго, из Англии и Чили, из Бразилии и даже Сомали. Это было потрясающе. Мне повезло оказаться в России.
– Самая сложная штука в изучении русского языка?
– Совершенный и несовершенный вид. Разное значение слова «порядок» – когда какое употреблять. Еще в какой-то момент я понял, что должен придумать псевдоним для своего брата – произносить его настоящее имя на занятиях я не мог.
– Почему?
– Потому что его зовут Хуи. «R» мы в Лиссабоне произносим именно как «Х».
– То есть легенда «Фиорентины» и немного «Милана» – он…
– Хуи Кошта. Конечно, мы можем говорить «Руи», но это неправильно. Еще в России я не мог произносить слова «курва», хотя на нашем языке это значит «поворот».
Как-то раз я покупал себе сардины, хотел узнать, как они называются по-русски. «Как зовут»? – спросил я, показывая на сардины. «Людмила Петровна». «Давайте три». Продавщица посмотрела на часы: «В три я не смогу, я еще буду работать». Она была уверена, что я не покупаю рыбу, а назначаю ей свидание.
– Вы говорили, что вам нравится история Кавказа. Почему?
– Потому что это тоже другой мир. В Лиссабоне есть музей Галуста Гюльбенкяна – миллиардера и одного из главных нефтяных магнатов мира прошлого века. Он был большим другом Анастаса Микояна и в 30-х годах купил много произведений, которые хранились в Эрмитаже – на вырученные деньги Россия потом проводила индустриализацию. Фонд Гюльбенкяна до сих пор помогает восстанавливать памятники в Армении. И он же был одним из основателей компании Shell. Знаете, почему у нее символ – ракушка? Потому что именно такие ракушки Гюльбенкян собирал в детстве, когда жил в Баку. Когда вырос, решил сделать это символом.
– Вы говорили, что творчество Льва Толстого важно в контексте современной России. Что вы имели в виду?
– Толстой – первый русский автор, которого я прочитал. Это был рассказ «Дьявол», мне было 11-12 лет. Впервые в жизни я читал рассказ, у которого два варианта конца.
Когда есть кризис ценностей, Лев Толстой – это отличный ориентир. Потому что Лев Толстой – это и есть русская душа. Мистика. Загадка. Страдание. Самопожертвование. Хотя русская душа – это не только Толстой. Есть и еще один человек, с ним мне даже удалось познакомиться. Я говорю о режиссере Андрее Тарковском, который оставил после себя великие произведения. Мне было 19 лет, он жил во Флоренции, мои друзья-итальянцы общались с ним и устроили нам встречу. Тогда он очень хотел поставить фильм по пьесе Достоевского «Игрок». Мы много говорили о России. Было видно, что он страдал – оттого, что находится далеко от своего мира.
– Ваше любимое произведение русской литературы?
– «Преступление и наказание». Потому что оно актуально по всем параметрам и сегодня. Всегда есть возможность возрождения человека. Всегда есть возможность второго шанса. Всегда есть будущее.
– У вас была русская любовь?
– Да, много. Мне так часто разбивали сердце, что первая книга, которую я полностью прочитал на русском языке, были «Белые ночи» Достоевского.
Была девушка Алина. В последний день моего пребывания в России я попрощался со всеми друзьями и с ней. Она провожала меня до самолета. Накануне она подарила мне, как это ни странно, двух щенков породы борзых. Она считала меня очень аристократичным и сказала: «Раз я не могу поехать с тобой, пусть поедут они. Они будут следить за тобой вместо меня. А ты будешь гулять с ними около океана».
Тогда перевозить борзых без специального разрешения было нельзя, поэтому мы с друзьями убеждали сотрудников таможни, что это колли – их провозить было можно. Мы специально приехали впритык к рейсу, чтобы таможенники сдались. Эти собаки потом долго со мной жили, у меня было несколько поколений борзых.
– Спустя годы вы виделись с этой девушкой?
– Были некоторые попытки, в первую очередь – с ее стороны. Но я до сих пор не решил, что лучше: оставить ту память, которая была, или приобрести новые впечатления.
– Вы женаты?
– Да, я живу с русской женщиной. Нашей дочери 6 лет.
* **
– В агентский бизнес вы попали благодаря Сергею Юрану.
– В начале 90-х я собирался уезжать на пять лет в Китай – работать в Пекинском университете и изучать присутствие там португальских иезуитов. Наш посол был очень этому рад и уже ждал меня. Но к тому моменту я уже 7-8 лет прожил в России; если еще 5 лет провести в Китае, возвращаться в Португалию было бы очень тяжело. Очень вовремя пришло предложение из «Бенфики»: к ним переходил Сергей Юран, и нужен был человек, который говорит по-русски, который мог бы ему помогать. Я согласился.
– Россия 90-х – это печальное зрелище?
– Очень. Когда я туда прилетал, особенно тяжело мне было видеть своих преподавателей. Это был период разорения, они получали 50-70 долларов и, чтобы кормить семьи, должны были торговать на рынках. Это очень гордые люди, и для них это был серьезный удар.
– Однажды Юран умолял тренера «Бенфика» Свена-Йорана Эрикссона отпустить его на пару дней в Москву – тот отказал. В те же самые выходные компания, с которой постоянно тусовался Юран, была в полном составе расстреляна в бане. Скорее всего, своим отказом Эрикссон спас Юрану жизнь.
– Откуда вы знаете эту историю? Юран сам рассказал журналистам? Это правда, да. И Юран, и Кульков глубоко переживали этот момент. И поняли, что в жизни бывают периоды, когда надо быть очень осторожными. Эрикссону про эту историю Юран, конечно, не говорил ничего.
Вообще приехать из другой системы в мир, где есть развлечения, где нет баз и ограничений, – это настоящее кино. У нас даже есть шутка: «После ухода Юрана и Кулькова ночная жизнь Лиссабона остановилась». Они были молодыми и хотели жить. При этом они были профессионалами, они оставили здесь уникальную память: кажется, они по-прежнему единственные иностранцы, которые становились чемпионами в двух клубах – и «Бенфике», и «Порту».
– Как такой переход оказался возможным?
– Да, это необычный трансфер – все равно что из «Спартака» перейти в «Зенит». В «Бенфику» пришел Артур Жорже, он не хотел, чтобы они оставались. Почему? Наверное, потому что они любили жизнь. Тренер думал, что команде это может помешать, и требовал, чтобы они из «Бенфики» ушли.
Вы помните, как Сергей Щербаков попал в аварию. Это произошло после вечера, на котором со «Спортингом» прощался Бобби Робсон. Робсон очень любил Щербакова, он говорил: «Щерба напоминает мне мою молодость. Я играл один в один как он». Мы часто встречались в больнице у Сергея. Во время одной из таких встреч я сказал Робсону: «Юран и Кульков, скорее всего, в «Бенфике» не останутся». «Они что, с ума сошли?». Через несколько дней мне позвонил президент «Порту» – нового клуба Робсона – и спросил, могут ли Юран и Кульков перейти к нам. Их контракт с «Бенфикой» был разорван, и они перешли в «Порту». Это было огромной неожиданностью: в Лиссабоне не могли представить, что они уйдут к конкурентам, все были уверены, что они вернутся играть в Россию.
– Еще один русский в «Бенфике» – Александр Мостовой.
– Когда он переходил в «Бенфику», в «Спартаке» еще не было контрактов. Вообще. И по сути Мост переходил как свободный агент. Но в Германии мы встретились с Николаем Старостиным и договорились о компенсации, потому что понимали: Мостовой – один из символов клуба, надо все делать по-хорошему. У Эрикссона была к нему очень большая любовь.
Мост – огромный профессионал и огромный талант. Он знал, что хотел, и соблюдал шпартенский образ жизни. Когда он говорил: «Я пью томатный сок», – все улыбались, хохотали и думали, что это вино. Но это действительно был томатный сок.
Я бы сказал, что до сегодняшнего дня это один из лучших иностранцев, игравших в Европе. Очень мало футболистов, которые столько лет и на таком уровне отыграли в Испании. А сколько игроков он продал в «Реал» и «Барселону»? Скольким он помогал своей игрой уходить на повышение? Очень многим.
– Почему он сам там не оказался?
– Потому что в «Реале» и «Барселоне» на его позиции были игроки равные ему.
* * *
– Правда ли, что когда-то Марат Измайлов был в шаге от перехода в лондонский «Арсенал»?
– Правда. В 2002 году мы вели переговоры с Арсеном Венгером, он видел его в центре полузащиты «Арсенала». Но если сказать мягко, не договорились по деньгам. «Локомотив» просил огромную сумму – намного больше 10 миллионов фунтов.
– Константин Сарсания рассказывал: «С нами на переговорах был Паулу Барбоза, которого на базе «Арсенала» почему-то были не рады видеть».
– «Арсенал» – это кто? Венгер? Он был очень рад меня видеть. Мы вели переговоры на французском, отлично общались. Может, кто-то и не был рад, но точно не главный тренер.
Позже у Марата были и другие предложения из Англии: с представителями «Эвертона», например, я встречался несколько раз. Но «Локомотив» снова просил за него неподъемные деньги.
– Марат очень мнительный. Почему?
– Марат очень большой игрок, на мой взгляд, даже более талантливый, чем Мостовой. Его проблема в том, что он перфекционист. Он требует от себя слишком многого, когда не получается сыграть на том уровне, на котором хочет, он расстраивается. Месси по своему подходу к делу, кстати, такой же. Я никогда не видел человека, который так же, как Измайлов, растворялся в футболе.
– Марат постоянно жалуется на травмы. Сколько из них настоящие, а сколько существуют только в его воображении?
– Все травмы, из-за которых он не играл, не мнимые – они реальные. Первый и второй год в Португалии он играл хорошо. На третий – была первая серьезная операция, потом – другая. Но в Лиссабоне он оставил серьезную память. Игроки из «Спортинга» в «Порту» переходят очень редко. А «Порту» захотел его и очень на него рассчитывал.
– Измайлов как-то раз покинул положение «Спортинга» без объяснения причин.
– Это был конфликт с Коштиньей. Вы помните, что у Коштиньи были проблемы в России – из-за этого у него особое отношение к русским. Марат был травмирован, не мог играть против «Атлетико» (Мадрид). Но Коштинья хотел заставить его сыграть, хотя он не был в состоянии.
– Вы уверены, что не был?
– Да, уверен на сто процентов. После операции игрок не может так быстро вернуться на поле. А им – лишь бы был результат. У Марата были два выходных дня, он решил провести их в Москве. Коштинья решил, что он не должен был уезжать, что он должен был быть в клубе на процедурах.
– В России уверены: Измайлов столько лет не возвращался домой, потому что до сих пор должен бандитам.
– Думаю, он не возвращался по собственному желанию.
– Боялся?
– Не знаю, боялся ли он чего-нибудь. Он говорил: семья находится в Португалии, я хочу быть здесь.
– То есть про бандитов – это не правда?
– Я никогда не слышал об этом.
* * *
– Как так случилось, что Алексей Смертин стал вашим игроком?
– «Локомотив» был на сборе в Алгавре, я видел, как они тренировались. Это был первый год Смертина в команде, и я сразу понял, что он вряд ли здесь надолго – уж очень большой талант. Алексей – очень необычный парень. История, которая много о нем говорит: когда он переходил в «Бордо», он не знал французского, но уже на второй месяц начал на нем говорить. Взял книгу, тетрадь, записывал, общался с местными – и учил. И по сей день в Бордо его помнят как большую фигуру – не только как футболиста.
У него очень широкий круг интересов, он любит поэзию, у него очень развита чувствительность. Уже после того как он завершил карьеру футболиста, у нас были переговоры с президентом одного российского клуба, на которых он читал стихи Набокова.
– Переговоры прошли успешно?
– Очень успешно. Иногда такие вещи помогают.
– Признайтесь: в «Челси» Роман Абрамович взял его только потому, что ему нужен был русскоговорящий игрок? На тот момент Абрамович еще совсем не знал английского, а русский футболист – отличный способ узнавать, чем и как живет команда.
– Ой, не думаю. Во-первых, Абрамович регулярно бывал в раздевалке команды. Во-вторых, если ему нужно было что-то узнать, у него были свои люди.
Изначально Смертин должен был переехать в «Торпедо», из которого один из русских бизнесменов планировал создавать суперклуб (речь об Александре Мамуте; если бы проект состоялся, игроками «Торпедо» могли стать Алексей Смертин, Дмитрий Сычев, Хенрик Ларссон, Марио Жардел, Руслан Нигмуталлин, претендентами на пост главного тренера были Луис Фернандес и Олег Романцев – Sports.ru). Но что-то пошло не так, клуб топтался на месте, а потом проект не состоялся. Роман Аркадьевич решил помочь Алексею и подписал его, отправив в аренду в «Портсмут». Там Алексей произвел такое впечатление, что Жозе Моуринью сам захотел его видеть в «Челси» и позвал к себе. Через год Алексей ушел из «Челси», но сделал это по собственному желанию. Моуринью хотел, чтобы он остался. Но Смертин переживал, что не играет столько, сколько хочет. В центре поля у «Челси» тогда был Макелеле, другие большие футболисты – он решил уйти.
– Я правильно понимаю, что когда Смертин получил пост в «Локомотиве», он позвонил вам и сказал: помоги собрать команду?
– Нет. С «Локомотивом» у меня давние отношения, я делал их первую международную сделку – когда Сергей Овчинников переезжал в Португалию. Президенты менялись, но отношения оставались. Независимо от того, был там Алексей или нет.
– Вы привезли в «Локомотив» тренера Коусейру. Почему именно его?
– Потому что он способен давать результат, опираясь на молодых игроков. Мое мнение: в России надо гораздо больше доверять молодым. Возможно, из-за того, что этого не происходит, у вашей сборной есть большие трудности. Я бы вообще предложил разделить чемпионат на две группы: первую восьмерку и вторую. Это серьезно поднимет уровень чемпионата. Ну и лимит – совсем отменять его не стоит, но установить какой-то уровень качества легионеров надо, как в Англии, например.
– В Португалии нет лимита. Зато весьма бодрый чемпионат и не самая слабая сборная.
– У сборной последнее классное поколение. После него будет катастрофа. И это – именно из-за отсутствия лимита. Лимит – это не всегда плохо.
– Почему Коусейру провалился?
– Не думаю, что он провалился. Когда он пришел в «Локомотив», команда уже сыграла 8 или 9 игр. Если считать те очки, которые были набраны командами после его прихода, он остался бы на третьем месте. Ну и не забывайте – он делал ставку на молодежь, защита у него вообще была одна из самых молодых в Европе. К тому же, в решающий момент случились травмы.
– Вам стыдно за трансфер Альберто Сапатера?
– Нет. Потому что он перешел как свободный агент, то есть бесплатно. Он играл в Испании, Италии и Португалии на высоком уровне, но в «Локомотиве» не смог раскрыться. Тем не менее, не думаю, что с точки зрения вложенных средств это большая потеря.
– Небольшая? У человека зарплата – около 1,4 млн евро, а в футбол он не играет уже больше двух лет.
– Меньше, меньше. И потом – я не агент Сапатера, я просто помогал с его трансфером. Я не предлагал его клубу, это клуб меня спросил: «Можно ли с ним договариваться?». Я ответил: «Думаю, да». «Локомотив» не раз предлагал ему уйти в аренду, он отказывался и совершал таким образом ошибку. Не как агент, а как товарищ я пытался ему это объяснить. Но семья, маленький ребенок сделали так, что он остался в Москве. Он свободный человек, у него есть право выбора.
90 самых больших зарплат российского футбола
* * *
– После того как «Зенит» купил Халка, питерский клуб показывал документы о том, что сделал это за 40 млн евро. Сколько «Зенит» заплатил на самом деле?
– Думаю, больше. В современном футболе есть такая сложная штука, как фонды. Их сейчас запретили – на мой взгляд, совершенно верно. Фонд делает так, что любая сделка становится непрозрачной. Думаю, именно «Порту» получил 40 млн, но еще был процент фонду. И этот процент вполне мог достигать 15-20 млн евро.
– Когда Халк и Витцель объявили о переезде в Россию, вы крутили пальцем у виска?
– Да нет, я их понимал. Они знают, что «Зенит» – это хороший клуб, который позволяет им всегда играть в Лиге чемпионов. В Европе достаточно сложно выступать за команду, которая всегда в ЛЧ. Если ты не попал в «Челси», «Барселону» или «Реал», ты вполне можешь в ней не играть регулярно, а хочется это делать абсолютно всем футболистам. Халк и Витцель выбрали клуб-гарантию.
– Ну а конкурентная среда? Она же гораздо слабее.
– Естественно, слабее. Поэтому я и говорю, что чемпионат России должен делиться на восьмерки. Чем чаще «Спартак», «Зенит» и ЦСКА будут играть друг с другом, тем лучше будет для всех, в том числе для футболистов.
Этим летом и Халку, и Витцелю лучше уходить. Куда? Спрос на них в Европе точно есть. Вопрос в том, сколько за них заплатят. «Зенит» должен понимать, что такие же деньги за них не предложит никто. Поэтому надо быть готовым потерять.
– Три ближайшие суперзвезды из чемпионата Португалии?
– Две: Гайтан из «Бенфики» и Джексон Мартинес (на фото) из «Порту». За обоих придется заплатить не меньше 25-30 млн евро.
* * *
– Самые сложные переговоры в вашей карьере?
– В середине 90-х я продавал в «Селтик» нападающего сборной Португалии Жорже Кадете. В Глазго мы встречались с президентом «Селтика» Питером Маккензи. Он говорил на шотландском диалекте английского – он меня понимал, я его – нет. В какой-то момент я решил, что надо искать переводчика из местных. Нашел девушку-англичанку, она пришла в офис и через несколько минут сказала: «Паулу, я тоже ничего не понимаю». Но переговоры все равно прошли хорошо: Кадете перешел в «Селтик» и стал лучшим его бомбардиром.
– Самая необычная просьба, с которой вам обращался футболист?
– Один из игроков, о которых мы сегодня говорили, как-то захотел шоколад прямо во время игры. Я в то время сидел прямо за скамейкой запасных, он подбежал ко мне и сказал: «Паулу! Мне срочно нужно съесть шоколадку». У меня не было, у соседей – тоже, пришлось бежать в буфет.
– Как часто вы жалели о том, что стали агентом, а не историком?
– Был период, когда я преподавал в университете. Возможно, я продолжу делать это в будущем. Футбол – это цикл, вполне возможно, скоро он завершится, и я снова возьмусь за науку. И за обучение – тоже. Я как, Петр Трофимов из «Вишневого сада» Чехова, вечный студент.
– Последний раз, когда вы чему-то научились?
– Я узнал, как можно из оливок делать мыло. У меня большая страсть к оливкому дереву – совершенно уникальному растению. Это дерево, которое пробивается даже в самых сложных условиях, без воды и плодородной почвы, и при этом дает человеку очень ценное оливковое масло. У меня на участке есть оливковое дерево, которому больше пяти сотен лет. Друзья надо мной часто издеваются за то, что я люблю возиться с землей. Я люблю сажать картошку. Скоро у меня будет банан – это не анекдот, это правда. А недавно посадил я березу – вы не поверите, но она отлично растет.
«Они не играли, но все равно радостные». Что такое мини-футбольная Лига чемпионов
Фото: Global Look Press/imago sportfotodienst; РИА Новости/Владимир Федоренко; mostovoi.weebly.com;Global Look Press/Pedro Correia/ZUMAPRESS.com; РИА Новости/Валерий Мельников
