"Я просто живу. Я не ставил целей в этой жизни. Только сейчас мои жизненные цели стали более прагматичными, а раньше цель была одна - выиграть очередной турнир. Когда я стал играть за сборную, конечно, хотелось выступить на чемпионате мира, на чемпионате Европы, но вот... не посчастливилось. А я особо и не сожалею. Когда-то переживал, а сейчас - отношусь ко всему философски…" /Фёдор Черенков/.
Долго вглядываюсь на пожелтевший с годами среди прочих плакат Фёдора Черенкова... Это потом они стали называться постерами и выходить раз в неделю в модных спортивных журналах, а во времена моего детства это были диковинной редкости и дивной красоты плакаты-раритеты, раздобыть которые в провинциальном городке считалось верхом коммерческой изобретательности. В ход шло всё – от сотен фото Сталлоне и Бельмондо до наборов польских жевательных резинок. И рад бы, помню, отдать пару упаковок "дональдов" за Дядю Фёдора, да продавец попался больно упёртый и к футболу неравнодушный, затребовав в обмен французский журнал, обильно сдобренный фотографиями той легендарной сборной времён Платини.
Делать нечего – Черенков и Родина дороже какого-то там кудрявого француза, пусть и громыхавшего на весь футбольный мир. Вот таким нехитрым образом и появилось у юного мальчонки живое (так мне кажется и до сих пор) воплощение чистой, весенней и по-детски преданной любви к футбольному искусству. Нет, была, конечно, и "святая троица" Ринуса Михелса, и лоснящаяся в зените славы карьера Диего Марадоны, а всё-таки, выводя мелом на футболке "десятку" и наматывая на палец мягкие кудряши, хотелось хоть чуточку походить на спартаковскую легенду, с ласковым прищуром поглядывающего со стены на приготовления к очередному сражению "двор на двор". Придёшь, бывало, с разбитыми коленками да с перепачканным пылью и слезами лицом и, пока заботливые материнские руки наспех откупоривают зелёнку и йод, мыслями изливаешь душу ему, тому, который выслушает и поймёт.
"На спартаковского "песняра" шли стадионы, словно на манящие звуки древного гусляра…"
Дескать, я хотел сыграть так, как Вы, Дядя Фёдор – чтоб не "пыром" вкривь и вкось, а мягко, заботливо и в уголок. Было в том что-то искреннее, от сердца, своего рода покаяние за "десятку", которая сегодня сыграла совсем не по-черенковски, наряду с клятвенными обещаниями, что в следующий раз не оплошаю – уж точно. И чувство, что ты не имеешь право подвести того, кто тебе особенно дорог и люб, заставляло терпеть, двигаться вперёд и работать над собой. Черенков не был для меня идолом, смыслом всей жизни и каноном бытия, но он был той личностью, которая во многом формировала мою историю, как, уверен, истории десятков тысяч ребят, ставших впоследствии талантливыми инженерами, учителями, художниками и врачами. К какой из этих профессий не примеряй Дядю Фёдора - он в любой ипостаси смотрелся бы ладно и органично, как Некрасов на фоне русского крестьянства.
Быть может, кто-то, спасая очередную человеческую жизнь или корпя над живописным пейзажем, ищет вдохновение, упорство, силы и волю в ностальгии по той игре, какую писал на зелёном полотне "поднебесный маэстро" Фёдор Черенков. Сказать что Черенкова любили – не сказать ничего. На спартаковского "песняра" шли стадионы, словно на манящие звуки древного гусляра. Так сейчас не ходят. Потому что исполнители не те, да и музыка всё больше на латинские ритмы. Потому и уходит этот легион неприметно и тихо, без следа, как отбрасывается в сторону наспех прочитанный бестселлер, и к нему, точно знаешь, никогда больше не захочется прикоснуться.
Так уходили из "Спартака" робсоны и моцарты, так уйдут ещё десятки других наёмников, которые играют или придут играть в команду. А ведь есть, что ни говорите, принципиальная разница – играть "в" или играть "за". "Я играл за"Спартак"", - вот так просто, всего парой слов, говорит Черенков о своей жизни. Я даже не называю это футбольной карьерой, потому что он не делал её, не мостил булыжниками мостовую на пути к своему успеху, а бренным романтичным путником шёл в ногу со временем, отчётливо видя впереди новые горизонты неизведанного. В котомке скарб нехитрый – ум, честь и совесть нашей эпохи троекратно помноженные на труд. Многие бы сейчас увязались за такой компанией? Да вряд ли… Скорее, посочувствовали бы неудачнику и зашагали поотдаль от греха.
А "восьмидесятники" с удовольствием за ним шли – хоть на стадион, хоть в "подземку", хоть в разведку. Готов выдержать обструкцию современной молодёжи, но смею утверждать, что тогда было правдивее и честнее, потому что была в том лишённая напускного популизма искренность. И ещё большой вопрос, когда дух свободы был наиболее пьянящим – сейчас или во времена Черенкова. Короткая отлучка во французский "Ред Стар" стала для любимца советских болельщиков тягостным пребыванием в эмиграции, выдержать которое тонкой душе футбольного эстета оказалось не под силу. Он не смог расти там, где воздух пропитан чужбиной и терпким ароматом с долины Жиронды. Оно и верно – хорошо приготовленная курица всяк милей лягушачьих лапок.
"Казалось, с Черенковым уходит эпоха, и опущенный занавес напрочь перечеркнёт все мечты, чаяния и надежды…"
Французский футбол, где сила и мощь главенствуют над выдумкой и мыслью, по определению оказался чужд Черенкову. И не в деньгах дело, когда под звуки шарманки ищешь в небе стаю журавлей. Нынешнее поколение игроков купается в роскоши и распущенности, называя это достойным существованием, а потому и не добивается в жизни ровным счётом ничего. Дядя Фёдор, вот уж уникальный человек, стыдился того, что имел по праву, на каждом шагу петляя от норовящей ухватить за пятку славы. Черенков уходил в дождь, как радуются слезливому подарку небесной канцелярии молодожёны в день бракосочетания, уверовав в счастливое его предназначение.
Верю в это и я. Потому что тот "Спартак" 80-х привил правильную футбольную культуру, от которой не отхожу ни на йоту вот уж несколько десятков лет. Да и в этом ли дело, когда у взрослого человека до сих пор живёт та детская ментальность, которая со временем вросла в жизнь. Хорошо помню тот прощальный матч, когда жадно впивался в каждое мгновение игры Мастера, завершающего аншлагом бурный театральный сезон. Казалось, с Черенковым уходит эпоха, и опущенный занавес напрочь перечеркнёт все мечты, чаяния и надежды. Не знаю почему, но именно в тот момент захотелось продолжить эту жизнь, которая вот-вот, через два часа, должна была закончится.
А утром 4 октября 2014 года Фёдора Черенкова не стало....
